Из нового цикла. Диалоги о терпилах.
Эпизод первый. Буря в стакане.
По мотивам «Собачьего Сердца». (М. Булгаков). Максимально близко к оригиналу!
…Филипп Филиппович умолк, глаза его ушли в сторону. «Надо всё-таки сдерживать себя», — подумал он. Подойдя к буфету, он одним духом выпил стакан воды.
— Отлично-с, — поспокойнее заговорил он, — дело не в словах. Итак, что говорит этот ваш прелестный Предводитель?
— Что ж ему говорить… Да вы напрасно его прелестным ругаете. Он интересы защищает.
— Чьи интересы, позвольте осведомиться?
— Известно чьи — инвестора.
Филипп Филиппович выкатил глаза.
— Почему же вы — инвестор?
— Да уж известно — не спекулянт.
— Ну, ладно. Итак, что же ему нужно в защитах вашего инвестиционного интереса?
— Известно что — приписать меня к их ПАВЕ. Они говорят — где ж это видано, чтоб человек проживал неприписанный в Москве. Это — раз. А самое главное учётная карточка, депозит. Я без депозита быть не желаю. Опять же — союз, биржа…
— Позвольте узнать, по чему я вас припишу? По этой скатерти или по своему паспорту? Ведь нужно всё-таки считаться с положением. Не забывайте, что вы… э… гм… Вы ведь, так сказать, — неожиданно явившееся существо, лабораторное. — Филипп Филиппович говорил всё менее уверенно.
Человек победоносно молчал.
— Отлично-с. Что же, в конце концов, нужно, чтобы вас приписать и вообще устроить всё по плану этого вашего предводителя? Ведь у вас же нет ни имени, ни фамилии.
— Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать. Пропечатал в газете список акционеров и шабаш.
— Как же вам угодно именоваться?
Человек поправил галстук и ответил:
— ПАВ ПАВЫЧ.
— Не валяйте дурака, — хмуро отозвался Филипп Филиппович, — я с вами серьёзно говорю.
Язвительная усмешка искривила усишки человека.
— Что-то не пойму я, — заговорил он весело и осмысленно. — Мне по матушке нельзя. Плевать — нельзя. А от вас только и слышу: «дурак, терпила». Видно только профессорам разрешается ругаться в РТСе.
Филипп Филиппович налился кровью и, наполняя стакан, разбил его.
Напившись из другого, подумал: «Ещё немного, он меня учить станет и будет совершенно прав. В руках не могу держать себя».
Он повернулся на стуле, преувеличенно вежливо склонил стан и с железной твёрдостью произнёс:
— Из-вините. У меня расстроены нервы и завис Транзак. Ваше имя показалось мне странным. Где вы, интересно знать, откопали себе такое?
— Предводитель посоветовал. По календарю терпилы искали — какое тебе, говорят? Я и выбрал.
— Ни в каком календаре ничего подобного быть не может.
— Довольно удивительно, — человек усмехнулся, — когда у вас в смотровой висит.
Филипп Филиппович, не вставая, закинулся к кнопке на обоях и на звонок явилась Зина.
— Календарь из трейдерской.
Протекла пауза. Когда Зина вернулась с календарём, Филипп Филиппович спросил:
— Где?
— 4-го марта отсечка празднуется.
— Покажите… гм… чёрт… В печку его, Зина, сейчас же.
Зина, испуганно тараща глаза, ушла с календарём, а человек покачал укоризненно головою.
— Фамилию позвольте узнать?
— Фамилию я согласен наследственную принять.
— Как? Наследственную? Именно?
— ИДИнаХАЙ. (с)
Око
